В Конституционный Суд Российской Федерации 12 глава

Поскольку заключения якобы экспертиз по моему делу были получены с нарушением права на защиту, поэтому они юридической силы не имеют по этим формальным основаниям.

5.5 В-пятых, выше я указал (п.п. 2.1-2.1.2), что во время производства экспертизы с участием живых лиц они в силу п. 2 ст. 24 Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ» имеют право задавать вопросы эксперту и давать объяснения. Но объяснения не могу носить абстрактный характер и поэтому в обоснование своих доводов человек имеет право представлять доказательства. Если только человека во время экспертизы лишают права задавать вопросы, давать объяснения и представлять доказательства в обоснование своих доводов, то сама экспертиза становится бессмысленной. Она в этом случае не может быть проведена, поскольку в этом случае не могут быть установлены фактические обстоятельства. В этом случае экспертиза является фикцией, поскольку у эксперта появляется возможность написать не то, что отражало бы фактические обстоятельства дела, а то, что ему заблагорассудится или ему прикажут. А если еще учесть, что все эти манипуляции документально не оформляются, то для изготовления заведомо ложных заключений созданы все условия, что мы и можем наблюдать. Но то, что нельзя проверить, то не может быть признано и достоверным, что разъяснил Европейский Суд в § 93 Постановления от 12.06.08 г. по делу «Власов против Российской Федерации»: «Этот доклад имеет небольшое доказательственное значение для Европейского Суда, поскольку он не указывает каких-либо источников информации…, на основании которых он был составлен и эти утверждения могли бы быть проверены». Тот же смысл имеют и Постановления Европейского суда от 25.06.09 г. по делу «Зайцев против Российской Федерации», § 42; от 27.05.10 г. по делу «Артемьев против Российской Федерации», § 125. То есть, если официальную информацию проверить нельзя, то она доказательственного значения не имеет. Между тем в силу п. 2 ст. 8 Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ»: «Заключение эксперта ДОЛЖНО основываться на положениях, дающих возможность ПРОВЕРИТЬ ОБОСНОВАННОСТЬ и ДОСТОВЕРНОСТЬ сделанных выводов на базе общепринятых научных и практических данных».

В рассматриваемом случае следует учитывать и требования п. 2 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, ч. 2 ст. 69 КАС РФ, которые предусматривают, что показания не могут использоваться в качестве доказательств, если человек не может указать источник своей осведомленности.

5.5.1 Также я повторяю то, что мной объяснено в п. 2.1.1: по вопросам квалификации инкриминированного Жертве уголовно наказуемого деяния объяснения должен давать избранный Жертвой защитник (3.9.1) и эти объяснения должны быть отражены в протоколе (п. 2.1). Во время экспертиз и освидетельствований должен вестись протокол хотят того «психиатры» или не хотят. Во-первых, это предусмотрено Принципом 26 Свода Принципов, так как задержанием является лишение личной свободы не в результате осуждения за совершение преступления, а арестом является задержание лица, подозреваемого в совершении какого-либо правонарушения или по решению какого-либо органа. Во-вторых, если в Законе «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ», Законе «О психиатрической помощи…» отсутствует норма, регламентирующая в ясных и понятных выражениях порядок проведения экспертизы или освидетельствования, то в силу ч. 1 ст. 6 ГК РФ должна применяться аналогия закона, поскольку не может быть различий в регламентации однородных по своей юридической природе правоотношений, что разъяснено не в одном решении Конституционного Суда РФ. А поэтому экспертизы и освидетельствования должны проводиться по правилам ст.ст. 179, 180 УПК РФ с документальным оформлением, что, кстати, предусмотрено и п. 1 «iii» ст. 19, п. 1 «iv» ст. 19, п. 3 ст. 20 п. 2 «iii» ст. 21 Рекомендаций. Говоря о документальном оформлении я, конечно же, имею ввиду отражение мнения Жертвы по предметам, подлежащим доказыванию, что прямо предусмотрено п. 1 «v» ст. 17, п. «iv» ст. 17, п. «iv» ст. 18 Рекомендаций. Тем более это касается уголовного судопроизводства, когда назначаются ПММХ. Но «психиатры» и «юристы» почему-то это никак не могут понять и при применении ПММХ они уже вообще не могут указать нормы, которыми они руководствуются при проведении освидетельствований, что лишний раз доказывает их полную некомпетентность в вопросах права и тотальный Произвол и Беззаконие, которые учинили «юристы» и «психиатры».

5.6 В-шестых, в силу п. 1 ст. 27 Всеобщей декларации, п. 1 «b» ст. 15 Пакта об экономических правах, Принципа 26 Свода Принципов, п. 3 ст. 2 Пакта, п. 2 Принципа 19, п. 1 ст. 1 Декларации о праве на развитие, п. 1 ст. 9 Декларации о праве, ст. 13 Конвенции, ст. 17, ч. 2 ст. 45 Конституции РФ, п. 7 ч. 2 ст. 5 Закона «О психиатрической помощи…», п. 6 ч. 2 ст. 74, ч. 2 ст. 84, ч. 5 ст. 179 УПК РФ в их нормативном единстве Жертвы имеют право не только на то, чтоб при их общении с психиатрами велся протокол, но и чтоб велись аудио- и видеозапись, что было понятно и выдающемуся советскому Психологу Рубинштейну С.Л. еще в 1946 г.: «Требование фотографичности, которое технически стали осуществлять в психологии путем использования не только фотографии, но и кинематографа, должно означать не только, а иногда не столько требование полноты, сколько требование объективности наблюдения, т.е. фиксации фактического материала независимо от объективного его истолкования» («Основы общей психологии», Питер, 2000 г., стр. 44).

5.6.1 А так как в психиатрических стационарах ведется видеонаблюдение, поэтому отказ Жертве в ведении видеозаписи общения с психиатрами относится уже к дискриминации и преступлению, предусмотренному ст. 136 УК РФ. Я не против того, чтоб подельники Петухова Ю.Л. не попадали в объектив видеокамеры, но я хочу, чтоб в объективе видеокамеры был я и чтоб суд затем мог наблюдать мое РЕАЛЬНОЕ поведение, которое и является предметом установления и оценки. Без этих документальных подтверждений у суда нет доказательств и возможности вынести обоснованное решение, поскольку согласно ч. 3 ст. 25 Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ», ч. 3 ст. 204 УПК РФ к заключению должны прилагаться материалы, которые это заключение подтверждают. Никакое заключение не может основываться на том, что его не подтверждает и что невозможно проверить, что следует из смысла п. 2 ст. 8 Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ»: «Заключение эксперта ДОЛЖНО основываться на положениях, дающих возможность ПРОВЕРИТЬ ОБОСНОВАННОСТЬ и ДОСТОВЕРНОСТЬ сделанных выводов на базе общепринятых научных и практических данных». Обоснованность и достоверность сделанных выводов в заключениях и актах «психиатров» проверить невозможно, так как «психиатры» не могут предоставить доказательства, которые бы эти выводы подтверждали, хотя эти доказательства должны быть в силу п. 3 ст. 25 Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ», ч. 3 ст. 204 УПК РФ.

5.6.2 Важность ведения видеозаписи при получении основного доказательства установлено ЕСПЧ в Решении от 20.01.05 г. по делу «Аккарди и другие против Италии», Постановлениях от 24.07.08 г. по делу «Владимир Романов против России», § 105; от 05.02.09 г. по делу «Макеев против России», § 42; от 14.01.2010 г. по делу «Мельников против России», § 76; от 24.04.12 г. по делу «Дамир Сибгатуллин против России», § 57 и др. То, что заключение психиатров является основным доказательством для определения психического состояния, разъяснено в § 66Постановления от 11.12.08 г. по делу «Шулепова против Российской Федерации»: «Не имея медицинской подготовки, судьи были вынуждены придавать существенное значение мнению экспертов по вопросу, определявшему исход разбирательства. По сути ЭКСПЕРТНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ БЫЛО ЕДИНСТВЕННЫМ ДОКАЗАТЕЛЬСТВОМ, подтверждающим точность диагноза, поставленного 10 и 12 февраля 1999 г. Отсюда следует, что эксперты играли преобладающую роль в разбирательстве».

5.6.3 В Постановлении от 12.11.15 г. по делу «Сакит Заидов против Азербайджана» ЕСПЧ увидел нарушение права на защиту, когда лишенный свободы ходатайствовал о производстве видеозаписи при его общении с правоприменителями, и такая видеозапись затем представлена не была (§ 53).

5.6.4 Хотя врачи не смогли поставить точный диагноз в связи с тем, что столкнулись с полным отказом обвиняемого сотрудничать в обследовании его психического состояния в любое время, однако ЕСПЧ в Постановлении от 03.03.15 г. по делу «Констанция против Нидерландов» согласился с тем, что заявитель был серьезно психически болен, поскольку в основу своих выводов врачи положили не только материалы уголовного дела, но и аудио- и аудиовизуальные записи допросов. То есть даже если подлежащий обследованию человек не желает общаться с психиатрами, то тех аудиозаписей, где он выражает свое отношение к подлежащим установлению обстоятельствам, может оказаться достаточным, чтоб определить его психическое состояние.

Но это лишний раз доказывает, что ведение аудио- и видеозаписей на современном этапе при получении основного доказательства, является обязательным, а отказ получать эти доказательства самими правоприменителями вообще и психиатрами в частности, свидетельствует о том, что либо они сами некомпетентны, поскольку не смогут дать анализ этим записям, либо они уверены в том, что человек – ЗДО-РО-В и невиновен и поэтому препятствуют в установлении этого!

5.7 В-седьмых, обвиняя меня de facto, но не оформляя мой процессуальный статус de jure, члены Банды Бережицкого С.П., Бармина Ю.В., Житенева Г.Я., Солодовникова С.А., Утемовой Е.Д. и Копыриной М.Н. не только создали конфликт интересов, являющийся основанием для отвода всем правоприменителям в криминальной Кировской области, но и создали себе условия для фальсификации доказательств уголовного дела и совершения преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 210, ч. 3 ст. 303 УК РФ. А так как речь идет об изготовлении заведомо ложных заключений, то они создали условия для совершения преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 210, ч. 1 ст. 307 УК РФ, за что «экспертам» положено минимум 15 лет лишения свободы.

5.7.1 ВСЕ заключения получены лицами, подлежащими безусловному отводу по основаниям их личной и прямой заинтересованности в исходе дела, поскольку они механически переписывали бездоказательные утверждения из предыдущих актов и заключений, доказывая, тем самым, наличие конфликта интересов. В последующих заключениях, как правило, учитываются бездоказательные фантазии из предыдущих заключений и поэтому чем дальше от первоисточника, тем сложнее установить фактические обстоятельства.

5.7.2 Также необходимо учитывать и то, что КОГКУЗСПБ является филиалом КОГКУЗКОКПБ им. Бехтерева В.М. и находится в прямом подчинении Петухова Ю.Л., прямо заинтересованного в исходе дела, поскольку именно он инициировал изготовление заведомо ложных заключений с 27.12.11 г., в связи с чем все «психиатры» Кировской области подлежали безусловному отводу по основаниям, предусмотренным п. 1 ст. 18 Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ». А так как «психиатры» ссылалась на доказательства, на которые ссылались ранее и эти доказательства опровергаются теми доказательствами, которые я получил в 2013 г., поэтому они подлежат отводу по смыслу Определения КС № 733-О-П от 17.06.08 г. и § 63 Постановления Европейского Суда от 29.07.04 г. по делу «Сан Леонард Бэнд Клаб» против Мальты», то есть по основанию п. 1 ст. 6 Конвенции по объективному критерию, выражающемуся в том, что решение о выставлении мне незаконного и необоснованного диагноза осуществлялось не только откровенно преступными способами, но и в рамка х Банды, связанной коррупционными связями и личными интересами.

5.7.3 Если же мы говорим об отводе экспертов вообще, то для отвода эксперта должны быть основания. Основания для отвода эксперта могут возникнуть после назначения экспертизы, однако, при сложившейся правоприменительной практике возможность заявления отвода экспертам после назначения экспертизы практически равна нулю. Только в процессе общения с незнакомым лицом можно установить основания для отвода, но никак не до общения с ним. При этом повторяю, что в силу ч. 2 ст. 64 УПК РФ, ч. 2 ст. 19 ГПК РФ, ч. 2 ст. 34 КАС РФ заявление отвода возможно в связи с возникновением для этого оснований. И это необходимо рассматривать в нормативном единстве с моментом возникновения конфликта интересов, что предусмотрено ч. 1 ст. 6 ГК РФ, ч. 1 ст. 10, ч. 5 ст. 10 Закона «О противодействии коррупции», ч. 1 ст. 10, ч. 5 ст. 11 Федерального закона № 285-ФЗ от 05.10.15 г., ч. 1 ст. 18 Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ», ч. 2 ст. 3 Закона «О статусе судей в РФ», абзаца 3 п. 3.3 мот. части Постановления КС № 5-П от 01.03.12 г. в их нормативном единстве.

5.8 В-восьмых, также следует обратить внимание и на то, что если даже следователь выполняет требования ст. 206 УПК РФ и знакомит Жертву и её защитника с заключением экспертизы, то согласно сложившейся преступной так называемой правоприменительной практики, как правило нарушается право Жертвы иметь достаточное время и возможности для подготовки к своей защите, которое Жертве гарантировано п. 3 «b» ст. 14 Пакта, п. 3 «b» ст. 6 Конвенции, ч. 3 ст. 47 УПК РФ. Какой трюк члены Банды Вора, Взяточника и Убийцы Бережицкого С.П., Бармина Ю.В., Житенева Г.Я., Солодовникова С.А., Утемовой Е.Д. и Копыриной М.Н. проделали со мной в рамках фальсифицируемого ими уголовного дела? Они просто не признали меня обвиняемым и лишили прав обвиняемого. Они написали, что я совершил преступление, однако они не привели мой процессуальный статус в соответствии с тем, что сами же и написали. В п. 68 Решения от 28.10.94 г. по делу «Маргарет Мюррей и другие против Соединенного Королевства» Европейский Суд постановил: «Для соблюдения обязательств по Конвенции важно существо, а не форма». Тот же смысл заложен и в § 29 Постановления от 24.04.1990 г. по делу «Крюслен против Франции»: «Суд всегда понимал и понимает термин «закон» в его «сущностном», а не «формальном» смысле. Он включает как акты более низкой категории, чем закон (…), так и неписаное право. (…) В сфере действия писаного права «законом» является действующий правовой акт, как он истолкован компетентным судебным органом в свете новых практических обстоятельств ».

5.8.1 Вопросы толкования и применения норм действующего законодательства также достаточно ясно рассмотрены, например, в §§ 59, 60 Постановления ЕСПЧ от 15.01.15 г. по делу «Юрий Рудаков против Российской Федерации», п. 2 мот. части Постановления КС № 22-П от 16.07.15 г., но мы с сожалением должны констатировать, что так как российских «судей» не обучают толковать подлежащие применению нормы действующего законодательства, как это делали еще древние: lex est, quod notamus – закон – это то, что мы отмечаем, то есть их не обучают проявлять признаки даже примитивного интеллекта, поэтому не развивается ни право, ни сама судебная власть.

5.8.2 Я имел удовольствие наблюдать, как в судебном процессе сторона защиты представляла доказательства. И когда она доказательства все-таки предоставляла, то прокуроры всегда просили отложить рассмотрение дела, чтоб по представленным доказательствам иметь возможность выразить свое мнение. Но когда доказательства предоставляли «прокуроры», то права на достаточное время и возможности для подготовки к своей защите стороне защиты уже не требовалось. В любом случае, ознакомившись с текстом, человек должен иметь возможность его осмыслить. Но для криминальной российской власти все её оппоненты – это уже не люди. Им можно всучить какой-либо документ без предоставления времени и возможности его осмыслить, а потом утверждать, что по этому документу человек высказал адекватное мнение, хотя последующее мнение может быть и иным.

6. Таким образом, заключения кировских «психиатров» недопустимы как доказательства и не имеют юридической силы по основаниям, предусмотренным ч. 3 ст. 49, ч. 2 ст. 50 Конституции РФ, ч. 1 ст. 75, п.п. 2, 3 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, ст. 186 ГПК РФ, поскольку они получены в нарушение установленного законом порядка и с нарушением ВСЕХ моих прав, которые «психиатры» и «юристы» сформулировать НЕСПОСОБНЫ. Важнейшим, конечно, является то, что нигде нет опровержения моих доводов по предметам, подлежащим доказыванию.

6.1 В силу 16 ППВС ПФ № 8 от 31.10.95 г. «О некоторых вопросах применения судами Конституции РФ при осуществлении правосудия» (в ред. ППВС РФ от 06.02.2007 N 5, от 16.04.2013 N 9): «Обратить внимание судов на необходимость выполнения конституционного положения о том, что при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона (ч. 2 ст. 50 Конституции Российской Федерации), а также выполнения требований ст. 75 УПК РФ, в силу которой доказательства, полученные с нарушением уголовно-процессуального законодательства, не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения.

Разъяснить, что доказательства должны признаваться полученными с нарушением закона, если при их собирании и закреплении были нарушены гарантированные Конституцией Российской Федерации права человека и гражданина или установленный уголовно-процессуальным законодательством порядок их собирания и закрепления, а также если собирание и закрепление доказательств осуществлено ненадлежащим лицом или органом либо в результате действий, не предусмотренных процессуальными нормами».

6.2 В силу п. 11 ППВС РФ № 21 от 27.06.13 г. «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней»: «Обратить внимание судов на то, что решения, действия (бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, в том числе дознавателя, следователя, руководителя следственного органа и прокурора, государственного или муниципального служащего, должны соответствовать не только законодательству Российской Федерации, но и общепризнанным принципам и нормам международного права, международным договорам Российской Федерации, включая Конвенцию и Протоколы к ней в толковании Европейского Суда (часть 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации, часть 2 статьи 1 и часть 4 статьи 11 ГПК РФ, часть 3 статьи 1 УПК РФ, часть 2 статьи 1.1 Кодекса об административных правонарушениях Российской Федерации). Например, доказательства по делу являются недопустимыми как в случае их получения в нарушение положений процессуального законодательства Российской Федерации, так и в случае их получения с нарушением Конвенции или Протоколов к ней в толковании Европейского Суда».