Глава I. Стадии развития общества: подходы, критерии, ступени.

Ритмичность развития мира.

Мир развивается ритмично. Ритмы бывают разные: одни охватывают миллиарды лет, другие – секунды. Так, Земля, по мнению учёных, существует 4,5 млрд. лет. За это время она вместе с Солнцем обернулась вокруг центра Галактики 23 раза, а вместе с человеком сделала в этом движении только 7,5 % одного оборота. Чтобы наглядно представить себе эти 7,5 % пути человека, представим его условно (как это сделал швейцарский инженер Густав Эйхельберг) как 60 км: «Большая часть пути пролегает через рощи и девственные леса и проходит почти без всяких изменений. Только в самом конце, когда позади осталось 58–59 км, появляются первые культурные признаки: примитивные орудия труда, пещерные рисунки. И лишь на последнем километре встречаются первые земледельцы.

За 300 метров до финиша человек вступает на дорогу, покрытую каменными плитами, которая ведёт его мимо египетских пирамид и древнеримских укреплений. За 100 метров до конца появляются средневековые городские строения и слышатся крики сжигаемых на кострах инквизиции. До финиша остаётся всего 50 метров. Здесь встречается человек, который умными и понимающими глазами смотрит на развитие и движение. Это Леонардо да Винчи.

До финиша осталось только 10 метров. Они начинаются при свете факелов и тусклом мерцании масляных ламп, но на последних 5 метрах происходит ошеломляющее чудо: электрический свет заливает дорогу, повозки сменяются автомобилями, слышен шум самолётов и видно грибовидное облако атомного взрыва, космические корабли бороздят космос, человек увидел, что Земля совсем не так велика и опутана радио, телевидением и другими путами, делающими человеческое общество одним целым».

Таким образом, человеческое общество только начало своё движение, которое фантастически быстро ускоряется. Похоже, общество сегодня подобно эмбриону в чреве матери, который проходит огромное количество трансформаций – от зародыша до человеческого уникума – за короткое время – за девять месяцев. Очевидно, этим обстоятельством объясняется нахождение многими обществоведами разных этапов в поступательном движении общества: одни находят, что общество прошло уже 21 цивилизацию (А. Тойнби), другие – 8 (О. Шпенглер), третьи – 4 (К. Ясперс). Сама цивилизация имеет свои качественные ступени.

Так, капиталистическая цивилизация проходит 6 ступеней – простая кооперация, мануфактура, фабрика, акционерное общество, монополия и госкапитализм, которые в свою очередь имеют определённые ритмы – экономические циклы, включающие экономический кризис, депрессию, оживление, подъём.

Ритмично развивается и человек. Жизнь человека сегодня продолжается примерно 70–75 лет. Его «конструкция» рассчитана, по мнению специалистов, на 140 лет. История человека, начиная с кроманьонца, охватывает около 1600 поколений, из которых 1200 он прожил в пещерах. При электричестве он живёт только пятое поколение, при компьютере – второе.

Этот короткий экскурс в историю свидетельствует о том, что человечество и его среда развиваются ритмично, что общество только «вылупляется» из природы, которая определяла всё и вся его жизнедеятельности. Но оно «вылупляется» и потому всё более будет в дальнейшем развиваться по своим внутренним законам, иметь свои тенденции и ритмы.

Мир усложняется и чтобы жить в нем и понимать его нужно всё более глубокое его исследование.

Очевидность – иллюзия»

В естествознании давно признано, что следует различать здравый смысл и истинное положение вещей.

Обществоведы и особенно практики (политики, бизнесмены) считают хорошим тоном, особенно в связи с «перестройкой», говорить о здравом смысле и поступать в соответствии с ним. История науки свидетельствует, что в естествознании здравый смысл в понимании мира был в докоперниковский период. Великий Н. Коперник, польский астроном, в начале XVI века доказал, что здравый смысл далёк от правильного понимания мира: не Солнце движется вокруг Земли, как мы видим каждый день, а Земля вертится вокруг своей оси.

Отказ от здравого смысла как критерия истины произошёл в естествознании. В обществоведении он живёт до сих пор. Вот несколько примеров. Так, с точки зрения здравого смысла, чем дольше работает, например, ткацкий или металлорежущий станок, тем лучше. При таком подходе экономика России (её производительные силы) должна быть самой преуспевающей, поскольку наши машины служат в два – три раза дольше, чем подобные машины в Японии, США, Германии и других развитых странах. Фактически Россия отстаёт (имеется ввиду доперестроечная Россия) от этих стран в несколько раз. И одной из причин этого отставания является именно задержка в замене устаревшего оборудования новым.

Другой пример. Наше доперестроечное производство на 90–95 % развивалось за счёт роста производительности труда, а сельское хозяйство даже более, чем на 100 %, так как производительность труда покрывала и отток рабочей силы из деревни, т. е. она работала «за себя и за того парня».

Известно, что интенсивное производство – это производство, развивающееся за счёт производительности труда, а экстенсивное – за счёт увеличения количества труда (количество занятых, удлинение рабочего дня, количество смен и т. д.). Поскольку наше производство развивалось на 90–95 % за счёт производительности труда (это можно проследить в любом сборнике «Народное хозяйство СССР в цифрах»), то оно в решающей степени было интенсивным. Однако учёные и практики говорили о том, что наше производство экстенсивно и надо всё сделать, чтобы оно стало интенсивным. Оба утверждения правильны, т. е. производительность труда действительно давала 90–95 % роста производства и разговоры об экстенсивном характере нашего производства соответствовали истине. Перед нами два противоположных утверждения: наше производство экстенсивно и интенсивно одновременно. С точки зрения здравого смысла это абсурд. Но это – реальность, которая имеет массу подобных абсурдов.

Данный парадокс (абсурд) решается наукой так: существует два вида производительности труда – производительность живого труда (это дано в справочниках) и производительность совокупного труда (живого и прошлого). С точки зрения первого наше производство интенсивно, а с точки зрения второго – экстенсивно, так как обеспечивается ростом этой производительности только на 48–49 %, т. е. менее чем на половину.

Здравый смысл господствует у современных сторонников насаждения у нас рыночной экономики. Здесь речь не идёт о том, что кто-то сегодня против рыночной экономики. Дело в другом, а именно: как и почему это нам надо делать. Современные идеологи (наши и зарубежные или от недопонимания, а скорее всего умышленно) идут по пути копирования практики развитых стран: «сделаем так, как в США», т. е. поступают не зная диагноза болезни, ибо до сих пор, нет диагноза нашей «болезни»: что у нас было до «перестройки», почему ранее быстро растущая экономика  вдруг стала давать сбои и чем дальше, тем больше, куда мы идём и т. д. Диагноза нет, есть только констатация, ссылки на то, что в США живут хорошо. Поэтому давайте «делать так, как в США». А подходит ли нам это? Практика пока даёт на этот вопрос отрицательный ответ.

Из многочисленных примеров (а их можно продолжать без конца) следует, что здравый смысл далеко не соответствует истинным процессам. Раньше можно было обходиться здравым смыслом. Даже в естествознании сегодня можно найти примеры поступков, исходя из здравого смысла. Примеров жизни людей по здравому смыслу по отношению к общественным процессам во много раз больше. И ничего, живут. Но, повторяем, чем дальше развивается общество, тем оно становится сложнее, тем всё чаще, чтобы не попасть впросак, необходимо руководствоваться не здравым смыслом, а знанием истины, пониманием реального хода развития общества. Тем более это важно для руководства страны.

В науке наиболее распространённым направлением, использующим здравый смысл, является позитивизм. Любопытно, как к позитивизму относился Эйнштейн – величайший ум нашего времени, основоположник современной теории относительности, лежащей в основе современного научного понимания мира.

Он писал: «...предубеждения этих (позитивистов Маха и Освальда – И. К.) учёных против атомной теории можно, несомненно, отнести за счёт их позитивистской философской установки. Это интересный пример того, как философские предубеждения мешают правильной интерпретации фактов даже учёным со смелым мышлением и с тонкой интуицией.

Могут ли, спрашивает Эйнштейн, факты сами по себе без теоретических конструкций привести к научному представлению о действительности? Нет. Он критикует махистское понимание фактов как наблюдений, за которыми не стоят объективные причины наблюдаемых явлений. Для Маха подобное вторжение в непосредственно не наблюдаемую область – есть «метафизика». Непосредственно связанные с эмпирическим материалом понятия, как правило, далеки от истины. Их «очевидность» – иллюзия, возникающая от поверхностного взгляда.

На поверхности явления очень разнообразны в смысле сложности, многокрасочности, несводимости, непохожести и т. д. Позитивист пытается как-то внешне обобщить всё это. Эйнштейн же находит нечто внутренне общее, исходя из того, что мир един. «Теория, – пишет Эйнштейн, – производит тем большее впечатление, чем проще её предпосылки, чем разнообразнее предметы, которые она связывает, и чем шире область её применения»[1].

Известный библиограф Эйнштейна Б.Г.Кузнецов пишет: «...как подходил Эйнштейн к проблеме основных, исходных закономерностей мира – это вопрос не истории физики, а вопрос культурной истории XX столетия[2].

Как уже отмечалось, с методологией анализа общественных процессов дела обстоят ещё хуже, чем естественных.