 |
Прорыв нового совершается в «слабом звене» системы – закон природы и общества.
|
|
|
|
Электрон переходит с внутренней орбиты своего движения в атоме на более внешнюю, когда центростремительные силы по отношению к центробежным становятся слабее. В результате такого перехода электрона меняются электрические, магнитные и химические свойства атома. На заброшенной спортивной площадке трава пробивается быстрее там, где искусственное покрытие было тонким, рваным, слабым. Площадка постепенно выглядит совсем иначе. Магма вырывается из глубин земли там, где есть разломы коры. Выход магмы на поверхность образует горы, меняет ландшафт и т. д.
В обществе, как и в природе, наблюдаются те же закономерности: наиболее развит был азиатский способ производства на Ближнем Востоке (Египет, Месопотамия и др.), а следующий за ним и выросший из него рабовладельческий способ производства возникает рядом, в слабом звене азиатского способа, в его провинции – в Греции; наиболее развился рабовладельческий способ производства в Древнем Риме, а следующий за ним и выросший из него феодализм – в Испании, т. е. в далёкой провинции, в отсталом звене; во Франции и Германии феодализм достиг наивысшего уровня, а капитализм прорывается в далёкой Англии, которая отставала от феодальной Европы, (там государство возникло на двести лет позже, чем во Франции); то же самое мы наблюдаем и с возникновением социализма, – Октябрьская социалистическая революция совершилась в наиболее слабом звене капиталистической системы – в России, т. е. Россия – не «тупиковая ветвь истории», а её остриё.
Следовательно, «прорыв нового в слабом звене» – закон развития природы и общества.
После «прорыва» происходит борьба старого и нового, в которой новое, являясь более жизнестойким и динамичным, побеждает старое. В результате получается качественно новая система. В обществе эта борьба носит особенно изощрённый характер: здесь сталкиваются интересы мыслящих существ.
|
|
|
Это ярко проявилось в истории СССР. С первых шагов рождения социализма на нашу страну обрушилось 14 государств (Антанта). Не прошло и двух десятков лет, как вся Европа во главе с фашистской Германией внезапно напала на страну, нанеся стране гигантские потери. Не успела страна восстановить разрушенное войной хозяйство, как ей была навязана холодная война, вытягивающая из страны последние жизненные соки. Не дремали и внутренние силы: борьба с троцкизмом, заговор маршалов и т.д.
Не успели развиться до Октябрьской революции добуржуазные силы (крестьянство, мелкие торговцы и ремесленники, которые составляли в стране около 80%), которые под социалистической оболочкой развивались капиталистически (историю ведь не обманешь, крестьянина путем росчерка пера не превратишь в рабочего).
С этими внутренними, глубинными процессами боролась советская власть всеми силами, в том числе и путем репрессий, которые были неизбежны, объективны. Они были во время и после английской буржуазной революции, французской буржуазной революции, Октябрьской социалистической революции. Причин репрессий несколько. Так, например, французская революция осуществлялась под лозунгом «Свобода, равенство и братство», которые увлекли многих, но когда буржуазия победила, то она не реализовала эти лозунги на практике и вместо братства, например, насаждала эксплуатацию одной группы населения другой. И тут выступили против проводников этой буржуазной политики часть бывших союзников, часть революционеров, «революция стала поедать своих детей». Важной причиной репрессий является и «сильное звено», которое всеми силами старается задушить этот новый росток – зародыш нового способа производства, ибо он смертельно опасен для «сильного звена». Это особенно хорошо видно на истории СССР: борьба с «пятой колонной» и борьба со свергнутым классом и т.д. с одной стороны, и борьба с внешним врагом с другой. Обе эти силы слились в конце 80-х гг. ХХ в одну и разрушили СССР.
|
|
|
Страна, осуществив «прорыв», терпит, как правило, поражение от сильного звена, ибо силы не равны. Но прорвавшееся новое не умирает, а оно за время борьбы «слабого» и «сильного» звеньев побеждает в других странах. Так было с возникновением рабовладельческого способа производства: оно возникает в Греции и расцветает в Риме (коллективное рабство в Египте и Месопотамии характерно дорабовладельческому, Азиатскому способу производства); так было и с возникновением феодализма: зарождается в Испании, а расцветает во Франции, Германии, т.е. по другую сторону Пиренеев; так возникает капитализм. Иначе говоря, побеждает новое путем не одной революции, а двух: Греция и Рим, Испания и Франция. Россия и Китай.
Понимание закона – прорыв нового совершается в слабом звене системы – позволяет объяснить один из современных парадоксов: «пролетарские революции совершаются в непролетарских странах» (Кара-Мурза С.)
Что означает «слабое звено» в обществе? Судя по примерам в истории, «слабое звено» – отсталое звено. Россия была накануне Октябрьской революции отсталой страной. Это признаётся практически всеми, но, как показывает состояние обществоведения по этому вопросу, не осмыслено как следует. Что здесь имеется в виду?
Накануне Октябрьской революции в России, как уже отмечалось, было более 80% мелких товаропроизводителей (крестьян, ремесленников и мелких торговцев города). Если из оставшихся 20% исключить армию, интеллигенцию, служителей культов и т. д., то останется менее 16% населения, которое занято было в промышленности и крупном капиталистическом сельском хозяйстве. Таким образом, в России было примерно 16 % населения, занятого в капитализме и более 80% – в мелком товарном производстве. Встаёт вопрос: какую цифру брать за основу, чтобы судить, понимать нашу историю после революции? Наше обществоведение брало 16% и считало, что наша страна была промышленно среднеразвитой страной с высокой степенью концентрации капитала. Всё верно. Но такой подход – порочный: куда девать 80–90 % крестьянского отсталого населения? Поэтому излагаемый в советской литературе подход – порочный подход, он ведёт к неправильному пониманию ситуации и хода развития страны. Отсюда и «тупиковая ветвь» развития Россия, и «империя зла», и «кровожадные большевики», и «параноик Сталин», и другие «определения» России, доставляющие нашим противникам (а их оказалось много) огромное наслаждение.
|
|
|
Совсем иначе выглядит ситуация, если исходить из 80 %, т. е. брать другие исходные данные. В этом случае всё становится объяснимо, понятно и логично. Это, на наш взгляд, и доказывает, что именно этот, другой подход более правилен, более плодотворен.
Капитализм вырастает из простого товарного производства. Это было замечено еще А. Смитом 220 лет назад. Как уже отмечалось, Россия в 1917 году была мелкотоварной страной. А если так, то её дальнейший путь, независимо от того, кто будет стоять у власти – царь, буржуазия, большевики, – через капитализм. Историю, повторяем, не обманешь.
Капитализм в своём классическом виде, как известно, проходит шесть ступеней: простая кооперация, мануфактура, фабрика, акционерное общество, монополия и госкапитализм.
Классический ход поступательного движения капитализма мы находим в Англии. Он, как известно, начался «сгоном крестьян» со своих земель, т. е. крестьяне насильственно лишались основного своего средства производства – земли и превращались в бродяг и нищих, которые в конце-концов оседали в мастерских. И это продолжалось не одно столетие. На «огороженных» землях возникали крупные хозяйства. Это история. Если на эти процессы взглянуть логически, то получается, следующая картина: из семьи простого товаропроизводителя выделяется производственная кооперация (сапожник шил сапоги у себя дома, а теперь он это делает в специальной мастерской – производственной кооперации). Суть рассмотренного процесса заключается в том, что труд при этом из индивидуального становится коллективным.
|
|
|
Если посмотреть на историю России после 1917 года, то коллективизация тоже есть процесс превращения индивидуального труда крестьян в коллективный. Разница между классическим превращением индивидуального труда в коллективный и нашей коллективизацией в том, что там этот процесс шел медленно, постепенно, снизу; здесь – быстро, сверху (под давлением государства). Там это было болезненно, здесь, можно сказать, относительно легко. Там это осуществлялось под лозунгом борьбы против «лентяев, оборванцев, прокутивших всё, за бережливость избранников, за трудолюбивых и разумных хозяев», здесь – под лозунгом строительства социализма. И тем не менее результат получился один и тот же: из мелкого производства получилось крупное коллективное производство.
За коллективизацией, как отмечено, идёт мануфактура и фабрика. Фабрика – это крупное машинное производство, которое возникло в результате осуществления первой промышленной революции. Классически в Англии эта революция продолжалась 90 лет (1790–1850 гг.). Россия тоже провела индустриализацию, но, примерно, за 15 лет. Весь же период от начала перехода к коллективному труду до фабрики в Англии занял около 400 лет, Россия осуществила эти процессы, примерно за 15 лет. Понятно, что процессы создания крупного машинного производства в России начались ещё до революции, но они тогда не имели решающего значения. Можно сказать, что если Англия на указанные процессы потратила 400 лет, то Россия – 15 лет, т. е. в 20–25 раз быстрее. Какая спрессованность событий и процессов!
Посмотрим на проблему с другой стороны. Как известно, «исторической миссией капитализма» является развитие производительных сил, обеспечение (реализация) производства ради производства. Вся суть капитализма соответствует этой миссии: если капиталист не будет расширять производство, совершенствовать технологию и т. д., то капиталистическая система «выбрасывает» такого капиталиста, он разоряется и перестаёт быть капиталистом. Следовательно, он самой системой вынужден действовать так, а не иначе, развивать производство ради производства (речь идёт о классическом капитализме).
А теперь посмотрим на развитие «социализма» в нашей стране. За годы советской власти (за 70 лет) I подразделение общественного производства (производство ради производства) увеличилось в 729 раз, II подразделение (производство ради потребления) – только в 108 раз, т. е. в 7 раз меньше. Следовательно, наша страна реализовала «капиталистическую миссию» так мощно, как не делала этого ни одна капиталистическая страна.
|
|
|
Все это и коллективизация, и индустриализация, непомерный рост I подразделения – задачи, которые осуществляет капитализм. Это его историческая миссия, поэтому в России в советское время развивался капитализм.
Такова одна логика развития «социализма» в нашей стране. Но была и другая логика.
После Октябрьской революции все предприятия (производственные, финансовые, торговые и т. д.) были национализированы и над ними был поставлен единый центр управления (сначала Совнархоз, затем Госплан). Эти предприятия и управляющий центр образовали содержание общественной собственности, т. е. возникла общенародно-хозяйственная кооперация. Только агентами её тут являются не отдельные работники, как, скажем, сапожники в сапожной мастерской, а предприятия. Это, как уже отмечалось, в корне меняет дело. В первом случае речь идёт о кооперации предприятий, а во втором – о кооперации предприятия. Как известно, вторая относится к производительным силам и развивается по законам производительных сил, а первая – к производственным отношениям, развивается по законам производственных отношений. Возникновение общественной собственности в результате национализации и обобществления на деле есть зарождение социалистических производственных отношений в виде госкапитализма – первой ступени генезиса социализма. И было право наше обществоведение, утверждавшее это.
Общественная собственность имеет свою внутреннюю логику развития (к сожалению, отечественное обществоведение не анализирует это). Дело в том, что в результате национализации в нашей стране на первом этапе её развития возникла простая кооперация предприятий. Для простой кооперации, как известно, присуща несвязанность или слабая связанность её агентов. Связующим звеном тут является центр управления. Последний может, поскольку предприятия не связаны или мало связаны, поступать с ними очень вольно: увеличивать почти неограниченно один их вид и даже уменьшать другой вид. Только простая кооперация могла позволить, чтобы I подразделение росло в семь раз быстрей II подразделения общественного производства, потому что во взаимосвязанной системе такое невозможно, поскольку всякая система гармонична и развитие её частей относительно пропорционально. Далее, для простой кооперации характерно подчинение ее агентов только центру, агенты имеют «одного господина». На этом этапе сложилась командно-административная система управления. И она соответствовала тому состоянию экономики, что и проявилось в её успехах в то время (темпы роста экономики были ежегодно 10 % и более). Особенно эффективно командно-административная система проявила себя в процессе превращения нашей страны из аграрной в индустриальную; во время Второй мировой войны, при восстановлении разрушенного хозяйства, в организации производства ядерного оружия, в выходе нашей страны в космос и т. д.
Следовательно, командно-административная система была эффективна. Она обеспечивала такие темпы, каких не знали капиталистические страны с их рыночной экономикой. Она позволила осуществить коренные преобразования в СССР, выиграть войну России со всей цивилизованной Европой и т. д.
И вдруг всё изменилось. Можно даже назвать точный срок, когда это произошло: 1954–1958 гг. темпы роста экономики составляли ежегодно 10–12%, а в 1959–1963 гг. – только 6–8% и продолжали падать до 1% в 1990г. Эффективность накопления во втором периоде была почти в два раза ниже, чем в первом. Казалось бы, должно быть наоборот, потому что и управленческие кадры стали более грамотными, и экономическая наука – совершенней, и опыта управления – больше, и задачи были поставлены грандиозные – построение коммунизма. Что же произошло в этот период?
Знакомство с научными источниками того периода показывает, что в экономике обнаружилась масса диспропорций. Практики и теоретики заговорили о необходимости самостоятельности предприятий, хотя это и было во времена «Хрущевской оттепели», когда свободы у предприятий было намного больше, чем ранее; в статистике вводится, наряду с главным, показатель работы предприятий – «выполнение договорных обязательств». Все это симптомы того, что «экономика заболела». Партийное и хозяйственное руководство пытается лечить эту болезнь так, как небезызвестный персонаж из рассказа А.П.Чехова «Ионыч», который лечил болезнь без установления диагноза. Наше руководство реорганизует управление (ликвидация министерств и образование совнархозов, делит обкомы КПСС на сельские и промышленные). Результаты были все хуже и хуже. Хрущева Н.С. сняли. Брежнев Л.И. все вернул «на круги своя», но «болезнь» осталась, что и вело к снижению темпов роста.
Дело в том, что на рубеже 50–60 гг. простая социалистическая общехозяйственная кооперация переходит в состояние мануфактуры: взаимосвязи между предприятиями постепенно нарастали и укреплялись и наступил момент (возникла «критическая масса», как сказал бы физик), когда система «схватилась». Для мануфактуры, в отличие от простой кооперации, характерны двоякого рода взаимосвязи: между предприятием и центром, и между предприятиями. Предприятие теперь становится «слугой не одного господина», как в простой кооперации, а слугой «двух господ»: центра и соседей.
При этом связи между предприятиями стали более важными, чем связи предприятия и центра. Именно это изменение положения предприятия в системе привело к тому, что теперь ему, чтобы служить «двум господам» одновременно, требуется другое положение, большая свобода и самостоятельность. Возникновение системы объясняет и появление вдруг диспропорций, так как только в системе они могли обнаружиться и обнаружились. Превращение связей между предприятиями в новое качество потребовало отражения новой ситуации в экономике. Главное в новой ситуации то, что командно-административная система теперь не может поступать с предприятиями как раньше. Более того, она должна, в силу обстоятельств, в корне измениться: не предприятия теперь должны служить центру, а наоборот, центр – предприятиям, так как связи между предприятиями стали главными. Но командно-административная система всё более совершенствовала своё господство над предприятиями, нанося последним всё больший вред: из мощного локомотива развития она превратилась в мощный тормоз движения. Такова, на наш взгляд, причина падения темпов роста
Новое состояние экономики требовало от командно-административной системы не отмирания её, а коренного изменения функций: она должна обслуживать работу предприятий, служить им, зарабатывать у них средства для своего существования путём обеспечения предприятий информацией, организуя науку и оснащая предприятия научными новинками, помогая в организации снабжения сырьём, полуфабрикатами, в сбыте продукции, решать стратегические проблемы и т. д. Всё это центру делать удобнее, чем каждому предприятию в отдельности и, следовательно, намного эффективнее. Но, повторяем, командная система не изменила своих функций и тем самым загоняла «болезнь» вглубь. Так продолжалось на протяжении всего правления Л. И. Брежнева. Поэтому одна из главных причин наших бед – «брежневщина», она довела экономику до такого состояния, что это привело не к изменению функций, а к безграмотному разрушению самой командно-административной системы.
Следовательно, перед нами другая логика наряду с данной выше логикой развития капитализма. Она тоже объективна и имеет свои законы развития. Исходя из этой логики, становится понятно снижение темпов развития экономики, возникновение диспропорций, необходимость увеличения самостоятельности предприятий и вообще к «перестройке». Такова необходимость перестройки системы управления, но не самой системы социализма.
Таким образом, перед нами прослеживаются две линии развития советской экономики. Данное явление двойственности, на наш взгляд, объясняется историческими обстоятельствами, сложившимися в России, а именно: большевики реализовали после Октябрьской революции идею построения социализма, возникшую на Западе в развитом капитализме (марксизм возник на базе английского и французского капитализма), который в своих недрах нёс уже зачатки социализма, но попытки последнего получить простор для развития и победы (Парижская коммуна) наталкивались на мощное сопротивление зрелого капитализма, его надстройки, и потому прорыв этой оболочки произошёл в «слабом звене» капитализма – в России. Россия была капиталистической страной, т. е. уже втянутой в систему капитализма, повторяем, только на 16 % своей экономики, а 80 % экономики находилось в докапиталистическом состоянии. Поэтому большевики должны были строить социализм, не имея капитализма, или, образно говоря, строить «второй этаж дома, не имея первого этажа». Как показывает практика, строили они оба этажа одновременно. Поэтому в чистом виде у нас не было в последние 75 лет ни капитализма, ни социализма, хотя оба имели место. Происходило взаимовлияние их друг на друга и в меру этого взаимодеформирование. Можно только отметить, что из двух – первый этаж был более мощным, массовым (80%), развивалось I подразделение общественного производства и др., что присуще как раз классическому капитализму. Но нельзя не учитывать и второй этаж, так как именно он обеспечивал бесплатное образование, жилье и здравоохранение, развитие детских садов, яслей, пионерских лагерей обеспечивал социальное равенство и поддержку социальной справедливости и др. Именно эти факторы выплывают в первую очередь в требованиях трудящихся к новым властям, пришедшим к руководству в результате «перестройки» в нашей стране и в других странах (бывших социалистических). И люди, почувствовавшие вкус к этим благам, которые можно, очевидно, определить как социальная защищённость, никогда добровольно от них не откажутся. Более того, будут делать все, чтобы их не только получать, но и иметь во всё нарастающем объёме. И рано или поздно они их получат.
В этом же направлении действует и «логика времени», а также практика развития Китая, Вьетнама и других стран, строящих социализм, в которых экономика развивается планомерно и потому обеспечивается рациональный высокий рост, благодаря грамотному развитию и размещению производительных сил, планомерности, обеспечению по мере развития все большей социальной справедливости, всесторонней заботы о человеке и т.д.
И последнее: современная история свидетельствует, что «перестройки» можно было избежать: из одного гнезда (СССР) вылетели два птенца (Россия и Белоруссия). Чтобы Россия пошла путем Белоруссии, т.е. без «перестройки» нужно было реализовать два условия: грамотное действие и диктатуру пролетариата. Не случайно ведь классики марксизма-ленинизма многократно подчеркивали, что для построения социализма нужна диктатуру пролетариата и понимание законов развития общества. Со дня смерти И.Сталина первое было ослаблено, а второе отсутствовало (пример: реакция власти на «болезнь экономики», проявившуюся на рубеже 50-90 годов). Спасти страну должна была диктатура пролетариата, но после Сталина руководство страны не поняло закономерностей, которые тогда определяли развитие страны, не понимают они этого и теперь. Об этом свидетельствуют результаты их двадцатилетнего правления.
|
|
|
