Глава Х II . «Перестройка»: мифы и реальность.

НЭП и перестройка.

Сегодня часто сравнивают новую экономическую политику (НЭП) 20-х годов и современную перестройку. И действительно тут много общего: НЭП представляет собой возврат к товарно-денежным отношениям и перестройка тоже; новая экономическая политика пришла на смену командно-административной системе управления, существовавшей в рамках политики «военного коммунизма» и перестройка представляет собой отказ от командно-административной системы управления; НЭП вёл к капитализму и перестройка ведёт к капитализму и т. д.

Россия накануне Первой мировой войны была экономически отсталой страной. В 1913 году производительность труда в России была ниже, чем в США в 9 раз, Англии – в 4,9 раза, Германии – в 4,7 раза. Промышленное производство России составляло 12,5 % от американского, 75 % населения было безграмотно.

Накануне  Первой мировой войны царскому правительству была направлена записка Совета съездов представителей промышленности и торговли, в которой отмечалось, что вопросы о наиболее правильной экономической политике начинают всё более властно занимать внимание общества, печати и правительства; становится общепризнанным, что без подъёма главных производительных сил страны, сельского хозяйства и промышленности России не справиться с её громадными задачами культуры, государственного строительства и правильно поставленной обороны. Для разработки программы индустриализации России была создана комиссия под руководством В. К. Жуковского, которая в 1914 г. представила программу «О мерах к развитию производительных сил России», в ней было записано: «...прежде всего точкой отправления всех суждений о будущей программе экономического развития и достижения хозяйственной независимости России должно служить убеждение, что в стране бедной, но сложившейся в могущественную мировую державу на первый план должна быть поставлена задача равновесия между хозяйственной слабостью и политической мощью. Поэтому вопросы накопления, вопросы добычи, вопросы усиления производительности труда должны стоять впереди вопросов распределения богатства. В течение 10 лет Россия должна удвоить или утроить свой хозяйственный оборот, или обанкротиться – вот ясная альтернатива настоящего момента»[227].

Первая мировая война привела Россию к ещё большей отсталости и разрухе. Тем не менее задачи, сформулированные в программе, не исчезли, стали более острыми и актуальными. Не случайно И. Сталин, спустя полтора десятка лет, сформулировал эту проблему так: мы отстали от развитых стран на 50–100 лет. Надо это отставание преодолеть за 10–15 лет. Или мы сделаем это, или нас сомнут. Таково исходное экономическое положение большевиков в 20-е гг. с точки зрения производительных сил. Но ещё более трудным оно было с точки зрения производственных отношений.

Предшествовавший НЭПу «военный коммунизм» характеризовался жесткой централизацией в управлении, уравнительным распределением, продразвёрсткой, трудовой повинностью, ограничением товарно-денежных отношений и т. д. Такая политика диктовалась тогдашними условиями – послевоенной разрухой, гражданской войной, военной интервенцией. Страна практически превратилась в военный лагерь, в осаждённую крепость, что позволило стране выстоять.

После окончания гражданской войны и интервенции Антанты встала задача налаживания хозяйствования в мирных условиях. И первые шаги этого налаживания показали, что политику «военного коммунизма» нужно менять.

Страна была, как уже отмечалось, на 80 % крестьянской, мелкотоварной и без рынка не только развиваться, но и существовать не могла. Поэтому большевики с первых шагов преобразований столкнулись с этой неодолимой тенденцией (чертой) крестьянства. Неизбежно возникло противоречие между задачами построения социализма, которой придерживались (основывали свою политику) большевики и сутью крестьянской России. Поскольку политика «военного коммунизма» ограничивала товарно-денежные отношения, то она ограничивала (мешала) и основной массе населения России нормально функционировать, хозяйствовать и жить, что привело к военным выступлениям (Кронштадское восстание, восстание на тамбовщине и другие).

Трудность положения большевиков заключалась в том, что они, будучи носителями и продолжателями идей Октябрьской социалистической революции, должны были строить социализм, а крестьяне требовали свободной торговли, товарно-денежных отношений, которые «каждый день, каждый час рождают капиталистов». Наиболее ярко эту опасность для большевиков высказал М. И. Калинин: «...если бы была разрешена свободная торговля, то я не сомневаюсь, что не пройдёт и двух лет, как нам придётся делать новую революцию против народившихся капиталистов».

Но и не реагировать на требования крестьянства было смертельно для советской власти, потому что всё новые и новые массы подключаются к вооружённому сопротивлению и никакая сила тут не в состоянии противостоять.

Логика истории в России в данном случае делает своеобразный зигзаг: по логике истории свершилась Октябрьская социалистическая революция, по логике же истории крестьянство своим эволюционным путём ведёт к реставрации к сведению на нет завоеваний этой революции.

Наблюдается очередной тупик: и так нельзя, и так нельзя. Однако и тут, как всегда, находится выход.

Проблемой преобразований крестьянства после пролетарской революции интересовались коммунисты давно. Ф. Энгельс в конце своей жизни (1894 г.) писал: «Неясные социальные порывы февральской революции 1848 г. были быстро сметены реакционным голосованием французских крестьян... от последствий этого подвига страдает французский народ по сю пору»[228]. Парижская коммуна погибла тоже под ударами крестьян, одетых в солдатские шинели.

Следует обратить внимание на дальнейшие рассуждения Ф. Энгельса. Он исходит из общей логики истории,     а именно: «Владение средствами производства возможно только в двух формах, либо как индивидуальное, либо как общее владение... Капиталистическое производство подготовило почву для общего владения. Следовательно, необходимо всеми средствами вести борьбу за переход средств производства в общее владение – как главная цель... Наша задача по отношению к мелкому крестьянству состоит в том, чтобы их частное производство, их собственность перевести в товарищескую, но не насильно, а посредством примера, предлагая общественную помощь для этой цели... показать выгоды...»[229]. В. И. Ленин, как известно, разработал на этой основе целый план преобразования крестьян и предложил понятную для крестьянства форму такого преобразования – кооперацию.

План преобразования крестьян у нас удался, и все эти процессы были приняты крестьянством относительно мирно. Те небольшие взрывы недовольства скорее можно объяснить спешкой преобразований, но не ими самими. И произошло это потому, что преобразования шли в том же направлении, что и эволюционные процессы развития крестьянства. Различие тут только в том, что большевики ускорили их, но не изменили их сути. Из отмеченного следуют два вывода.

1) Преобразования не воспринимаются массами (даже если при этом сулят «горы благ»), если они не соответствуют логике истории, что видно на примере крестьянской политики в период «военного коммунизма», и, наоборот, массы принимают преобразования, даже такие глубокие как коллективизация, если они соответствуют логике истории. Есть какие-то, как говорит Л. Гумилёв, «подземные силы, которые влияют на поведение людей». Эти «подземные силы» и есть, на наш взгляд, логика истории.

2) Современная перестройка, несмотря на огромные издержки во всех областях, воспринимается народными массами молча, потому что она соответствует логике истории. Недовольство заключается в том, что формы этих преобразований избраны не самые эффективные.

Прежде чем закончить данный параграф, рассмотрим ещё один важный аспект, связанный с НЭПом и коллективизацией.

Сегодня многие обществоведы и политики обвиняют И. В. Сталина и его соратников в том, что они совершили реакционный поворот, отказавшись от НЭПа.

Уже тот факт, что коллективизация соответствует логике истории, не позволяет согласиться с подобными обвинениями большевиков. Их можно обвинить в том, что они слишком поспешно и потому излишне болезненно осуществили коллективизацию, что проявилось в потерях (временное падение с/х производства, раскулачивание и людские потери и т. д.). Однако ускоренность преобразований диктовалась тогда историческими условиями.

Дело в том, что причины  Первой мировой войны этой последней не были преодолены. Наоборот, они обострились. Германия была унижена условиями Версальского договора. Все серьёзные политики понимали, что Вторая мировая война неизбежна.

Россия, как известно, начиная с Крымской войны (1853–1856 гг.), терпела одно поражение за другим. Поэтому опасность потерять независимость для России нарастала. И нужно было сделать гигантское усилие, чтобы изменить отмеченную тенденцию. И большевики это сделали.

Сегодня много говорят о репрессиях, нищенском существовании народных масс и т. д. в годы советской власти, что, безусловно, верно. Но верно и то, что в тот период Россия решила стоящие перед ней исторические задачи: она сделала беспримерный рывок в развитии.

Представим себе, что НЭП в нашей стране остался бы. Это значит, российское крестьянство и вся Россия пошли бы вперёд эволюционным путём. В этом случае она развивалась бы, примерно, так, как развивалась накануне Первой мировой войны, т. е. в среднем 6–8 % в год. Как помним, это самые высокие темпы, какие имела Россия в истории своего развития. На этой основе Б.А.Бразоль и даже патриарх Кирилл утверждают: «… если у больших европейских наций события между 1912-1950гг. будут протекать так же, как они развивались между 1900-1012гг., то к середине настоящего века Россия станет выше всех в Европе, как в отношении политическом, так и в области финансово-экономической»[230]. Данное утверждение имеет принципиальный характер. Поэтому попробуем в нем разобраться. Поскольку совокупных данных роста экономики России вроде роста национального дохода или совокупного продукта тогда до революции статистика не имела, возьмём такой совокупный показатель, как рост городского населения. В 1897–1910 гг. городское население России увеличилось на 50 % и составило в конце рассматриваемого периода 22 507 тыс. человек, а в 1927–1940 гг. оно увеличилось на 140 % и составило 63,1 млн. человек, т. е. росло во втором (из двух периодов по 13 лет) в несколько раз быстрее, чем в первом.

Сегодня отмечают, что в годы Советской власти половина создаваемого продукта в промышленности страны создавалась с помощью ГУЛАГов. И это, очевидно, близко к истине. Можно добавить только то, что вся страна была военным лагерем. Если кто внимательно читал «Архипелаг ГУЛАГ» А. Солженицына, то обратил внимание на то, что в его последних главах даются факты, что некоторые отпущенные из ГУЛАГа на волю заключённые возвращались и просили, чтобы их приняли назад. В чём дело? В том, что на воле было часто ещё хуже: в лагере был гарантирован паёк с определённым количеством калорий в сутки, гарантирована постель с простынями, тепло в бараке, гарантирована работа и т. д. За пределами ГУЛАГа такой гарантии не было. На воле многие жили гораздо хуже – голодали, спали на соломе в холодных помещениях. Сегодня наше поколение (те, кто серьёзно задумывается) удивляется тому, что наши деды и отцы так много сделали. Но не все понимают, что ничего из ничего не возникает. И очень горько, что современные руководители так бездарно распоряжаются достоянием, созданным тяжким трудом и лишениями предыдущими поколениями страны.

Если бы НЭП остался в нашей стране незыблемым, то городское население росло бы, примерно, такими же темпами, как и в 1897–1910 гг. и составило бы к 40-м годам 39–40 млн человек, или на 23–24 млн, меньше, чем это было на самом деле. Страна не выстояла бы против Германии в 1941–1945 гг. Получилось бы нечто вроде «Бури в пустыне», где на одного американца погибло примерно тысяча иракцев.

Сегодня встречаются люди, которые сожалеют, что Россия победила во Второй мировой войне. Если победила бы Германия, то «пили бы сегодня баварское пиво». Чтобы понять наших отцов и дедов, почему они так поступали, следует читателю заглянуть в «Майн Кампф» Гитлера. Вот несколько выдержек из неё: «Славянская человеческая масса, как расовый отброс, недостойна владеть своими землями… Кто может оспаривать моё право уничтожить славян?». И далее: «Мы должны большую часть русских и славян уничтожить, а остальную выбросит за Урал»[231]. А вот и современные высказывания по поводу России: «...американский журнал «Джи-Кью» … опубликовал карту “американской Сибири”, которая включает Западную и Восточную Сибирь, Якутию, Амурскую область, Бурятию, Хабаровский, Приморский штаты и Беринг»[232]. И далее: «Сибирь сегодня – это 21 процент мировых лесных запасов. И если созданные “демократическими” властями за последние три года совместные предприятия с участием иностранного капитала безжалостно уничтожают леса Сибири, то сейчас самое время создать “американскую Сибирь”»[233].

Из отмеченного не следует, что мы сейчас же должны настраиваться враждебно к Америке. Мир идёт к единству. Но эта дорога длинная и трудная. И ближайшая главная трудность будет заключаться в том, что развитые страны, к которым в основном (несмотря на наш «манчестерский капитализм») относится и Россия в перспективе будут противостоять «третьему миру» как противостоял социализм против капитализма, США против Китая. Хотя следует помнить, что в экономике Китая тоже два «этажа дома», что может существенно повлиять на ход развития мирового сообщества. Однако Китай, думаю, учтя историю СССР не допустит тех ошибок, которые были в нашей стране (перестройка, ее реализация и современная политика олигархов), пойдет по Белорусскому пути.

Сегодня, на наш взгляд, еще не осознано миром развитых стран, что в них произошёл качественный переход к социализму, который скажется на всех сторонах жизни развитых стран. Подобно тому, как вдруг устарела в нашей стране командно-административная система, т. е. из блага превратилось в зло, так и в развитых странах произойдут подобные проявления. В чём и как это проявится, трудно сказать. Но что подобные проявления будут и это будет существенно менять все стороны жизни развитых капиталистических стран – несомненно. В качестве факта, который свидетельствует, что эти прогнозы имеют основание, является не только то, что социализм (как показал анализ логики истории), там возник в 70-е годы, но и то, что в этих странах перестали различать, кто управляет страной – социалисты или буржуазные партии.