Фальсифицируемость и теория эволюции

Поппер считает, что ни дарвинизм, ни какая-либо иная теория не может объяснить истоки происхождения жизни на нашей планете[419]. Кроме того, ученый полагает, что теория эволюции (стоит отметить, что Поппер испытывает к ней определенную симпатию ввиду определенного сходства с собственной концепцией) представляет собой большую ценность для научного мира. Он говорит, что дарвинизм, будучи метафизическим учением, обладает также и важным практическим значением. Например, с помощью естественного отбора можно объяснить адаптацию бактерий к пенициллину[420]. Однако приведенный Поппером пример отнюдь не демонстрирует научный успех данной теории, потому что – как было показано ранее – объяснение с помощью естественного отбора адаптации видов живых существ к условиям среды не может быть расценено как некая особенность, отделяющая теорию эволюции от прочих учений и концепций. Приспосабливаемость бактерий к определенным условиям (в данном случае, к действию пенициллина) не означает возникновение нового вида бактерий. Данный пример лишь показывает, насколько сильно естественный отбор может влиять на некоторые виды бактерий. Бактерии не могут обеспечить себе иммунитет против антибиотика с помощью образования нового генетического материала. Первый способ приобретения иммунитета – это передача из поколения в поколение генов, устойчивых к антибиотикам. Второй способ – это уход от возможного вреда, который может причинить антибиотик: поскольку структура молекул бактерий, подвергающихся мутациям, изменяется, антибиотик не может закрепиться за этими молекулами. Это можно сравнить со следующей ситуацией: вор, укравший ключи от дома (антибиотик), не может войти в дом и украсть вещи (убить бактерию), поскольку замок от дома сломан (структура молекулы изменена в результате мутаций). Дом от вора защищает поломанный замок. Между тем, для того чтобы продемонстрировать превосходство теории эволюции над всеми другими теориями, необходимо найти доказательства возникновения в результате эволюции новых видов живых существ[421]. Поэтому нам необходимо найти объективные данные, на основании которых мы смогли бы сказать, что теория эволюции, представляющая собой, по мнению Поппера, «метафизическую исследовательскую программу», более значима, чем иные концепции и научные подходы. Естественный отбор ценен тем, что может объяснить многие явления природы; но утверждать исходя из этого, что именно в результате естественного отбора появляются новые биологические виды, было бы логически неправильно. Многие сторонники теории эволюции допускали эту ошибку, говоря, что естественный отбор и теория эволюции – это одно и то же. По мнению Поппера, для измерения степени успешности той или иной теории необходимо установить следующее: во-первых, насколько легко эта теория проходит испытания и тесты, например, соответствует ли она критерию фальсифицируемости, во-вторых, насколько велико ее превосходство по отношению к другим учениям[422]. Однако теория эволюции не может быть проверена с помощью различных испытаний, а также не может продемонстрировать свое превосходство в результате сопоставления с иными научными концепциями. Данный вывод не означает, что теория эволюция – это теория, которую не стоит принимать всерьез. Даже если теория эволюции и является метафизической теорией, все равно необходимо продолжать научные исследования на эту тему; однако пытаться с помощью этой теории понять, как произошла и как развивалась жизнь на Земле, скорее всего, было бы невозможно.

Ученый Марсель Шютценбергер попытался с помощью светлячков доказать несостоятельность теории эволюции:

«Мы очень рады, что светляки находят друг друга по огоньку. Я уверен, что знать об этом – огромное наслаждение; но разве не интересно, почему такое происходит только со светляками? Была ли какая-нибудь причина, подсказавшая им идею со светом? Почему этому виду понадобился такой сложный механизм для «знакомства», ведь все остальные обходятся другими способами? На каждый отдельный вопрос вы можете дать мне отдельный ответ, но я уверен, что в большинстве случаев у вас не будет общего принципа, с помощью которого вы решите впоследствии, какое конкретное объяснение выберете. Я думаю, это и есть пример того, что такое бездоказательная теория»[423].

Майкл Рьюз, который известен как один из сторонников научности теории эволюции, сказал так: «Вероятно, эволюцию целиком увидеть невозможно. Но она представляет собой истину, причем хорошо обоснованную истину: эта теория настолько истинна, насколько истинно и то, что Елизавета, дочь Генри Восьмого, была английской королевой, и то, что в моей груди бьется сердце»[424]. Высказывание Рьюза несколько преувеличено. Уподобление теории эволюции факту бытия королевы и функционированию сердца в груди человека лишено научного обоснования. Майкл Рьюз, приводя подобные примеры, стремился показать, что соответствие теории научным критериям насколько же реально, как и историография. Между тем, существование Елизаветы и ее правление подкреплено множественными документами и картинами, а теория эволюции лишена хотя бы малейшего доказательства. Собственно говоря, если бы не было исторических документов, сведений, картин, то никто бы никогда и не узнал, что в прошлом жили на земле Аристотель и Александр Македонский. Для того чтобы теория эволюции обладала такой же эпистемологической поддержкой, как и история, связанная с правлением королевы Елизаветы (именно на это намекает Майкл Рьюз в своем высказывании), необходимо, чтобы существовали соответствующие исторические документы. Между тем, никаких подобных документов не существует, и это факт.

Существует мнение, что в качестве этих исторических документов можно использовать ископаемые, обнаруженные в ходе палеонтологических раскопок. Между тем, роль ископаемых в процессе доказательства теории эволюции несколько меньше, чем обычно полагают люди. Дарвин, а также ряд его последователей, изучая современные виды живых существ, старались на основании своих достаточно абстрактных размышлений вывести формулу эволюции животных. Благодаря реликтам мы можем узнать, как выглядели ныне не существующие живые существа, но не можем понять, каким образом они возникли. Таким образом, все мысли на этот счет являются лишенными обоснования умозаключениями. Нельзя, основываясь на знаниях об обнаруженном ископаемом, утверждать, что теперь мы знаем историю жизни животного, жившего много лет назад. Ни один реликт не предоставляет нам достаточно сведений, чтобы восстановить его «родословное древо». Все это показывает, что теория эволюции не обладает даже эпистемологической поддержкой, которая есть у исторической науки. В последующих главах этой книги мы подробно рассмотрим тему ископаемых останков.